Бабушка уважительно относилась к моим книжным занятиям. Я могла часами сидеть в кровати, перекладывая тонкие книжки из левой стопки в правую – что-то прочитывая, а чаще просматривая картинки. А еще у меня была толстая серая книга с народными русскими сказками Афанасьева. Там были странные слова, мерцающие, таинственные. Совершенно особенные на вкус, и непонятные! «Церковь», «лампада», «алтарь», «обедня», «вечерня», «заутреня», «молитва», «икона», «аналой». Тут я вступала в область догадок и предположений, потому что никто не собирался мне объяснять смысл этих понятий. Оставалось проговаривать незнакомые слова вслух, катать их на языке.
Это было вкусно. В детстве слова имеют вкус, цвет, аромат. Янтарный «алтарь», звенящая «лампада» — лампа, да не совсем! Всем лампам – лампа. Обедня, как богатый пиршественный стол – впрочем, у моей бабушки других и не водилось – которую надо было почему-то отслужить… Молитва понятно – это такая просьба, тут на помощь приплывала золотая рыбка, на поклон которой отправлялся седой старче, чтобы «взмолиться». А рыбка ему в ответ «молвила».
Моего чутья на слова хватало, чтобы понимать — это какие-то сказочные понятия, это то, что было; то, что ушло; то, чему уже нет места здесь и сейчас. И вставал таинственный вечерний свет за окнами нашей теплой пятиэтажечки; бабушка накрывала на стол и все дружно шли мыть руки. И звенела ложка, перемешивая янтарный чай в прозрачном граненом стакане. Все было полно смысла. Чего-то большего, чем просто здесь и сейчас. Тихое было время. Далекое было время. Время, когда все еще живы, и все еще любят друг друга.
Потом время изменилось, поменялась квартира, семья, поменялся папа, родилась младшая сестра, началась школа.
В школе тоже не было Бога и слова Божия. Хотя лично мне повезло. В четвертом классе я пострадала за незнание Евангелия. Это был 1984 год, по русскому у нас заменяла пожилая (а тогда она казалось старой), нервная учительница Татьяна Евгеньевна. Наш веселый и бодрый класс довел ее до остервенения какой-то коллективной выходкой. Маленькая, худенькая, похожая на серого воробья учительница кричала на нас: «Вы нищие! Вы нищие духом!» Она повторила эту странную формулу несколько раз, вогнав румяных пионеров в недоумение. Мне стало очень интересно, что это может значить. Я пришла домой и спросила у мамы. Просто хотела выяснить смысл непонятной фразы. Мама посмотрела на меня странно, осведомилась, откуда я взяла это словосочетание, подхватила сумку и улетела. Она побывала в моей школе и там задала вопросы и Татьяне Евгеньевне, и прочим словесникам. Чему это они учат детей, и что вообще себе думают! Виновата в итоге оказалась я – потому что нажаловалась матери. Учителя потребовали извиниться перед Татьяной Евгеньевной, которая ничего такого не говорила и вовсе не это имела в виду. И две четверки за год – по русскому и по русской литературе – не позволили мне получить похвальный лист за отличную учебу и примерное поведение в четвертом классе.
Вопрос повис надолго.
Что же такое нищие духом, почему нас ругали такими словами, что это было вообще?
А наше блаженное стадо «нищедухов» подрастало, крепло, буянило и безобразничало. Шли веселые времена, советские восьмидесятые, классическая «эпоха перемен», перестройка-гласность-ускорение. Другие формулы, другие акценты. Но Бога все еще не было.
