Жил да был в городе Эмске настоящий Индеец Дакота. Как получилось, что в Эмске живой Индеец поселился, это отдельное сказание, да мы все равно об этом толком и не знаем ничего. Скажем только, что в Эмске кто только не заводится! Вот об этом и пойдет наша история. И Дакота в ней будет героем далеко не главным!
Читать далее Мурка из племени Дакота
Нынешний март состоит из крайностей, весь такой загадочный-презагадочный, день — солнце, день — дождь. В субботу выбрались в зоопарк. Заправили термос мятным чаем, нарезали бутеров, захватили яблоки, альбом и карандаши.
Дуся решила закрыть гештальт с медведем — в прошлом году ей так и не удалось его прилично зарисовать, а сейчас запросто. Заметно, как она прогрессирует. Все наброски стали узнаваемыми и эстетичными.
Медведь Тристан — двустворчатый бурый горбатый шкаф, валялся в человеческой ванне, которая ему мала, выпирал из нее, как тесто из квашни, свесив лапы и бока. Мы смотрели на него и умилялись, а он облизывался на нас, выбирая, кого сожрать первой, Дусю или меня.
Читать далее Зоология, это зоология
Иногда надо делать подарки себе и ни о чем не жалеть. Это важный нюанс. Жабу свою заткнуть, сварить в кипятке и закопать под ясенем. Вот примерно так я и рассуждала, покупая себе металлический лепестковый барабан, иначе говоря, глюкофон, на новый год. Это волшебная штука — и по виду, и на слух. На ней можно барабанить пальцами, можно звенеть твердыми палочками или шаманить мягкими. Это что-то неземное. Завораживающее и замораживающе, потому что добрый мастер украсил барабан славянскими солярными символами — светочем и световидом, и теперь эта штука вызывает локальное замораживание и снегопадение после использования.
Барабан странствует по нашей комнате с кровати на диван, его хочется гладить, как еще одного кота, звенеть на нем и держать на коленях. Он вкусно пахнет машинным маслицем, приятно шероховат на ощупь и ласкает взор матовыми чернеными стальными боками. Мы любим его. Скорей бы весна, сядем на велики, поедем кататься и играть. И не удивляйтесь, если снег пойдет летом. Это мы и наша музыка.
Время от времени мир говорит со мной непонятными словами и знаками. Звуковыми последовательностями и нечаянными встречами. Событиями и случайными фразами. Чисто телесными сигналами, наконец. Например, сегодня с утра уши потребовали песню про маленькую лошадку, тушка захотела потанцевать, а чувство долга приказало купить пирогов и проставиться коллегам в честь сорок четвертого дэ эра. И ноги пошли по морозу через площадь Победы. Но соригинальничали, и отправились по переходу не налево, как все приличные ноги, а направо, мимо леденца. А там меня встретил сводный краснознаменный духовой оркестр в сизых шинелях, и встретил нестройным джазом, что характерно.
Читать далее По пути
Этот вопрос я услышала от любимой школьной подруги. Приятно, что кого-то это интересует вообще. Ну, или просто она очень вежливая.
Читаю то, что напишут. Вот сегодня дочитала Олдей «Сильные». Брутальная штука, довольно неожиданный ответ на Лукьяненковскую замуту со звездолетом. Для меня лично после прочтения этой вещи словосочетание «якутский звездолет» звучит очень даже гордо.
А вышеупомянутый Лукьяненко написал скучный зомби-апокалипсис. А то их было мало! Блин. Вот не наша это тема, не наша. Не приживается. Тоска смертная. Мертвая по определению.
Прочла пятые сказки Вильнюса Фрая. Хочу в сказку!
Акунин, между Европой и Азией. А я знала, всегда знала, что самозванец был на самом деле попаданец. Наивное дитя смартфонной эры в суровой реальности семнадцатого века. Бедняжка.
Акунин, Лидокаин. Тьфу, Сулажин. Ну вы поняли. И все у меня будет хорошо, если уходить, не оглядываясь.
Попробуйте. Хорошее вещество развлечение. Гибрид салонной игры и типового теста на фейсбуке с картинками — что, в сущности, одно и то же.
Маринина пишет фигню. Мутную картонную пыльную историческую фигню.
Собственно это все, что запомнилось из 230 последних прочитанных мною файлов.