со всеми остановками…

Лиловый шар несбывшейся войны сияет нам из окон еле-еле, когда на фронт, как братья да сыны, винтовки взяв, запрыгнули в шинели. Ведь у войны нет дела своего, кроме того, чтоб плоть в нечестьи мучить, весь мир нам чудится ободранным нутром пещеры, с выходом в иное, в дальше, в лучше…

Так время плачет, влагою стекла дробится, плавится и медленно мерцает, так жизнь ручьем, по капле, из нутра, стекает вниз и на асфальте тает. А за окном теперь видны поля, деревья, лес, дорога и равнина. Асфальт шуршит, как поутру метла, как дышит на морозе мешковина.

У смерти много облачений: вот, спустился вечер, умер день, и что же? Теперь ты знаешь. Ты уже постиг. Прости нас, Боже. Сохрани нас, Боже.

Это даже еще не связный текст пока, а презентация новой рубрики. Дело в том, что я решила последовать примеру прадедушки Васи — а у него была привычка на каждую прочитанную книжку писать хотя бы абзац отзыва. Ну и так совпало, что я сейчас читаю подробную, спокойную биографию Льюиса Кэрролла, написанную его переводчицей Ниной Демуровой. И многое для меня стало новостью, и хочется высказаться и запомнить. Например то, что Кэрролл всю жизнь вел журнал своей корреспонденции и отправил-получил около 100 000 писем. Впечатляет! Сейчас он был бы тысячником в жжж, не иначе. А еще он единственный только раз в жизни покидал свой зачарованный английский остров. И побывал не где-нибудь, а в России. О как!
Вот дочитаю до последней точки и напишу как следует и связно.
Кстати о птичках. Фото молодого Чарлза Доджсона, задумчиво выпрыгивающего из окна, очень подходит к оформлению этого сайта. Решено, завтра же накидаю новую шапку с его лучшими портретами. Надеюсь вы в курсе, что он был еще и фотографом.

— Здесь же нет ничего, тут пустота, ну как же вы не видите этого, как живете тут, на этом болоте чертовом — рассказываешь мне ты, поглядывая остро светлыми глазками, разбалтывая кофейную гущу по стенкам чашки.
Читать далее Немножко истории с географией →

Сидели недавно на круглой площади, глядели на телебашню. Вопрос возник у дитеныша — а сколько же в ней метров. Ну, говорю, метров сто, наверное. А вот интересно, спрашивает, как выглядят четыреста метров? Чтобы высота как у тех небоскребов, в которые самолеты повлетали. Вопрос интересный, да. И как показать человечку, родившемуся среди минских плоскостей, такую вертикаль?
И вспомнилось мне, что есть такое место. И как раз нужной высоты. Телебашня ретрансляционная в Колодищах. Там мое летнее детство прошло. Прямо под этой вышкой. Стоит она на растяжках, доминирует над пейзажем, ловит волны эфира. Думаю, надо бы съездить поглазеть. Сказано сделано, вокзал нужного направления прямо у нас под боком. Сели у тусклого окошка, заплывающего ноябрьской слезой, ждем отправления. Поехали, поплыли мимо адские кирпичные заводы, окраины, гаражи с граффити. В проходе встали двое, настроили скрипочку с гитаркой, грянули Джо Дассена. «Если б не было тебя…» Отлично. Путь небольшой, минут двадцать. Вышли на ноябрьскую стынь, дождались пока электричка уползет дальше на восток. Пошли вдоль путей.
Все стало другим. С тех пор, как бабушка возила меня на дачу в кругленьком шипящем автобусе, века прошли. Дача наша это особенное место. Там всегда прошлое было налито до краев. Даже не шестидесятые, а тридцатые годы по моим ощущениям. Дуб, сросшийся с березой у дороги… Магазинчик со щелястыми полами и незабываемым бакалейным запахом…
Теперь все не так. На разбитом грунтовом перекрестке положили асфальт, новенькие светофоры мигают светодиодами. Супермаркет огромнющий среди мелких придорожных елочек.. За путями — церковь на горе, жутенькая, как замок графа Дракулы, но с крестами.
Только башня стоит как стояла. Немножко влево склонилась, или это почудилось. И не такая уж она большая, какие то четыреста метров, взбивает серую вату густых осенних облаков.
Сломалась машинка прошедшего времени, вытекло все по капле. Город наступает, наползает с запада. Сели мы на новый автобус правильного зеленого цвета, поехали по трассе. Я в книжку уткнулась. Не удался мой фокус. Может потому, что не была я осенью на даче никогда. А всегда только летом, с бабушкой, такой надежной. Вот нет ее давно, и сквозит холодом. Не вернуться.
Но попробовать стоило, несмотря на.